В Третьяковской галерее в Москве проходит выставка-ретроспектива работ Семена Файбисовича, приуроченная к 70-летию легендарного художника.
Одновременно израильские работы Файбисовича можно увидеть в ГУМе, на выставке современных художников "ГУМ-Red-Line". Однако в Израиле, где Файбисович живет уже три с половиной года, его выставок еще не было, нет работ художника и в израильских музеях. В беседе с корреспондентом NEWSru.co.il Аллой Гавриловой художник Семен Файбисович размышляет о природе этого парадокса, а также о своих жизненных и творческих метаморфозах. В Новой Третьяковке на Крымском Валу ваша выставка открылась одновременно с ретроспективой Ильи Репина. Это случайность или вы ассоциируете себя с передвижниками? Я узнал об этих планах только в конце прошлого года, и пришел в ужас – Репин в нашем сознании стоит в одном ассоциативном ряду с Пушкиным и Чайковским. Кураторы Третьяковки объясняли, что запускают наши выставки одновременно вполне сознательно, имея в виду показать перекличку двух реализмов с промежутком в сто лет. Я их понимаю, но объективно у нас слишком разные весовые категории, поэтому некоторое время меня это мучило. Но я успокоился, как только побывал на выставке Репина. Во-первых, с тех пор, как я видел его в последний раз, прошло 50 с лишним лет, и за это время я сам чему-то научился. Во-вторых, очень важным критерием для художника является то, как он выглядит в большом объеме – то есть, прибавляет ли количество качества. А эта экспозиция Репина беспрецедентна по своему размаху. И тут выяснилось, что лучшие его работы мы уже знаем, а добавленные почти ничего не добавляют. Напротив, становится видно, что ему была не чужда конъюнктура и он не всегда держал уровень. А уже после открытия выставки в дискуссиях на тему Репин – Файбисович я слышал очень разные мнения, которые в совокупности убедили меня в том, что все получилось куда интереснее и комфортнее, чем я ожидал. Вас очень часто называют "классиком советского фотореализма", тем не менее в работах западных признанных классиков фотореализма фотографии отводится гораздо больше места. Как вы сами относитесь к такому определению? Я уже несколько десятилетний пытаюсь отбиться от клейма фотореалиста, которое мне прижгли в 80-е, когда случился первый "русский бум" и на западную сцену впервые вышли советские художники-нонконформисты. Критики и кураторы советского андерграунда хором объясняли: "Американцы идиоты, у них больше двух мыслей в голове не помещается, поэтому им нужно объяснить, что актуальное антисоветское искусство – это концептуализм и соц-арт. А все остальное – провинциальные отрыжки". Вот меня и записали в отрыжку, чтобы выкинуть из контекста актуального остросоциального искусства, в котором я и вышел на западную сцену. При этом сами американцы меня никогда фотореалистом не считали – они-то прекрасно понимали, что это "не то". Фотореализм начинается с фотографии и заканчивается фотографией. А у меня начинается с того, что я увидел, почувствовал и захотел сказать, а уж потом идет сбор фотоматериала для работы. Многие годы инструментом сбора был сбора старенький советский "Зенит-В". Выходили черно-белые снимки неважного качества. Но мне не качество было важно, а точные фактуры.
Источник -
newsru.co.il