Тяжело, почти невозможно писать что-либо об Ури Орбахе в прошедшем времени. В голове не укладывается факт его смерти, сердце отказывается принимать эту трагическую весть. В последние недели было ясно, что врачи борются за его жизнь. Но мне почему-то казалось, что и на этот раз, как и ранее, Ури сумеет победить обстоятельства, с присущей ему настойчивой скромностью. Но чуда не произошло.
Об Ури сложно писать еще по одной причине. Он был настолько далек от какой-либо пафосности. Его имя плохо сочетается с помпезными траурными речами. Он умел говорить просто, точно, взвешенно. Он, как никто иной, чувствовал фальшь и умел ее изобличать. Просто потому, что никогда не фальшивил сам. Мне тоже не хочется быть фальшивой при написании этих строк.
Мы не были близкими друзьями, но все-таки были знакомы много лет. За прошедшие годы я научилась ценить человека, который скрывался за определенным имиджем, человека, которого многие годы мы узнавали по голосу. Чем больше он становился для меня просто Ури, а не Ури Орбахом, тем очевиднее мне было, что между двумя его образами нет никакой существенной разницы. Он был именно таким, каким его видел посторонний глаз: шутник, циник, немного отстраненный, точный в формулировках, всегда говорящий правду. Он не терпел фамильярности, но умел поддержать словом и делом, позвонить, когда необходимо, навестить дома.В общественной жизни Ури занимал особое место – он сумел произвести подлинную революцию в общеизраильской дискуссии, в СМИ и даже в политике. Невероятное сочетание уверенности в собственной правоте, остроты высказывания и мягкого отношения к ближнему. Он осознавал свою миссию, но не относился к себе с чрезмерной серьезностью. Он понимал, что ему нет альтернативы в израильской общественной жизни, но всегда уступал место другим. Он всем сердцем верил в то, во что он верил, но умел преподнести свою позицию с юмором и иронией. Это позволяло ему достучаться до сердца каждого.И самое главное: Ури был воплощением нормальности, воплощением здравомыслия. Нередко я оказывалась слева от него – в политике, в вопросах религии, экономики, социальной сферы. Но всегда знала, что с Ури можно обсудить все, всегда можно найти точки соприкосновения.Всего несколько недель назад я вела с ним долгую телефонную беседу. Спор касался важных мировоззренческих вопросов, имеющих для нас особую ценность. В какой-то момент я высокомерно заявила, что невозможно быть гуманистом, феминистом и при этом придерживаться столь правых позиций в политике. Это не сочетается. «Конечно, можно, - спокойно ответил Ури. – Посмотри на меня». Он был прав. Именно в нем все это прекрасно уживалось. Ури Орбах был символической фигурой «нормального религиозного израильтянина». Этот термин он сам и изобрел. Спокойный голос, твердость во взглядах, чувство ответственности, религиозная вера. Таков был этот человек.
Эфрат Шапира Розенберг, NRG
Источник -
cursorinfo.co.il