Симферопольский раввин рассказал, почему он выступил против оккупации Крыма

В марте 2014 раввин крымской общины прогрессивного иудаизма Михаил Капустин обратился с призывом: "Наш Симферополь оккупирован российскими войсками! Помогите нам, спасите Украину!".
Капустин, ныне занимающий пост главного раввина Словакии, дал интервью радиостанции "Свобода". 
 – Вы учились на раввина в Лондоне. А где вы родились – в Англии, в Украине? Или вы израильтянин?– Нет, я родился в России, на Южном Урале в городе Оренбурге. Мой отец служил на флоте, на Камчатке. Потом закончил службу и получил квартиру в городе Поти, до конца 1991 года мы жили в Грузии. После этого получил квартиру в Керчи. Так что я жил в Крыму, а уже потом поехал учиться в Лондон.– Ваш отец был военнослужащим. Стало быть, вы из нерелигиозной семьи. Как вы пришли к иудаизму?– В бывшем Советском Союзе сложно было найти религиозных евреев. Я принадлежал к большинству. К религиозным вещам я пришел во многом благодаря тому, что мой отец во второй половине 90-х смог организовать еврейскую общину в Керчи. Изначально я подходил ко всему с точки зрения светского человека, с точки зрения культуры, искусства. Но в дальнейшем пришел к выводу, что еврейство строится в том числе и на религиозных принципах. Пошел учиться сначала на религиозную программу общинных работников, затем практиковал год в качестве религиозного лидера в керченской еврейской общине. Эта деятельность была мне более интересна, чем юридическая, потому что помимо этого я еще учился на юридическом факультете. Решил посвятить этому жизнь и поехал учиться в Лондон на раввина, о чем ничуть не жалею. По сути я пришел в рабанут не благодаря большой вере, а именно благодаря практике в общине. Вера пришла несколько позже.– Крым – полуостров, где остановилось время, там советские часы тикают на каждом шагу. Кому-то это кажется романтичным, многих это раздражает. Как вы воспринимали эту вечную советскость? – Отчасти это так, но не могу сказать, что в Крыму время остановилось. Многие молодые люди в Крыму и люди среднего возраста придерживались иных ценностей, далеко не советских. В Крыму есть своя специфика: там большое количество людей пенсионного или предпенсионного возраста, но это было еще с советских времен, когда многие переезжали в Крым, чтобы там прожить последние годы. Безусловно, людям пожилого возраста, которые состоялись в советское время, было тяжело и, наверное, отсутствовало желание менять что-то в своем мировоззрении. Но я бы не сказал, что Крым в целом – это музей Советского Союза. Я рос далеко не в богатой и успешной семье, изначально мои взгляды были не такие, как сейчас, я придерживался левых взглядов. Помню, как я участвовал в демонстрации 1 мая с красным флагом. Это часть моей истории, я этого не скрываю. Считал в тот момент, что это правильно. Я и сейчас говорю о социальной справедливости, но уже не под этим флагом. – А когда произошла перемена ваших взглядов и под каким влиянием?– Очень многое изменилось, когда я уехал в Лондон. Я увидел, что в успешном западном обществе люди живут богаче, человеческие ценности иные. Я увидел, что даже далеко не самое социально справедливое общество Великобритании достигло большего, чем социалистическая утопия, которая была в Советском Союзе. Конечно же, я понял, что возвращение к тому, что было в Советском Союзе, обречено. Затем я увидел, какие изменения происходят в Украине. Очень многое изменилось благодаря "оранжевой революции", когда возникла национальная идентификация, патриотизм по отношению к Украине для очень многих людей. Я понял, что мой украинский паспорт не просто какой-то кусок бумаги, а определенная ответственность, уважение к той земле, которая мне этот паспорт с большим трудом дала. Мне не так просто дался украинский паспорт.– Все эти рассказы про страшных бандеровцев-антисемитов, которые так любит российская пропаганда, не действовали на вас?– Я жил в Крыму длительное время, а с 2007-го, то есть порядка семи лет, был в Крыму раввином. В Крыму не наблюдались украинские антисемиты, только пророссийские. Крым всегда был пророссийским регионом. Антисемитизм – это феномен, который присутствует везде, и в Крыму это был пророссийский антисемитизм. То есть "бандеровцев" в Крыму не было и нет, у людей ультраправых взглядов не было почвы. Они не пользовались там популярностью. Возможно, были какие-то маргинальные маленькие группы, о которых никто не знал, но их деятельность не была заметна. При этом пророссийские организации в Крыму всегда были достаточно сильны.– Вы столкнулись с антисемитским выпадом 27 февраля 2014 года, когда началась аннексия и на стене синагоги написали "Смерть жидам"?– Да, верно. Это произошло в ту же самую ночь, когда был захвачен парламент Крыма. Это было начало всех этих событий.– У вас есть догадки, кто это сделал?– Нашли человека, который якобы это сделал. Но я верю в презумпцию невиновности. И не верю в совпадения, а все произошло в то же время, когда захватили крымский парламент. Помимо оскорбительных надписей там был еще нарисован символ, который часто используют люди, принадлежащие к "Правому сектору", но при этом символ был изображен в зеркальном отражении. Люди, которые принадлежат к "Правому сектору", должны знать, как рисовать символ своего движения, – это вполне естественно. А тут такое впечатление, что человек получил заказ, чтобы дискредитировать организацию. Для меня это было очень странно. Я пытался понять, кто это мог сделать. В видеохронике не видно лица этого человека, но видно, что он особенно не торопился. Это было идеально, на мой взгляд, запланировано. А кто именно это сделал, я не буду предполагать. Но при этом у меня есть определенные сомнения относительно того человека, которого якобы осудили в Крыму за то, что он это сделал, и который вроде бы признал свою вину. У меня есть сомнения в системе правосудия в Крыму. У меня очень большие сомнения, что это был человек, который придерживался украинских ультраправых взглядов. Потому что, напротив, я видел прецеденты, когда представители ультраправых украинских взглядов защищали еврейские объекты от проявления антисемитских актов.– Так было, например, в Одессе. Есть известная фотография, где представитель "Правого сектора" и раввин вместе закрашивают антисемитские надписи на стене синагоги.– Совершенно верно. Много обвиняют запрещенную в России организацию "Правый сектор" в совершении тех или иных действий. Я не эксперт, я не являюсь членом этой организации, но, прочитав их официальную страницу в феврале 2014 года, я не увидел антисемитизма, шовинизма в их идеологии. Да, безусловно, это националистическая организация, но я бы не назвал ее шовинистической. Между национализмом и шовинизмом я вижу большую разницу.– Не хочется вдаваться в конспирологию, но первое, что приходит в голову, что во время аннексии Крыма российским спецслужбам нужно было запугать местные общины мифом о бандеровцах. Надпись на синагоге идеально укладывается в эту схему.– Не хочу делать никаких выводов, но действительно это очень логично.– Вы очень быстро решили покинуть Крым – это не был запланированный отъезд. Многие мои знакомые покинули Крым за это время, но они долго собирались, уехали через несколько месяцев после аннексии или в 2015 году. А вы – буквально через несколько дней. Какой был главный мотив?– Да, действительно, я уехал в день референдума. Я написал открытое письмо, послал абсолютно всем, кого я знаю. Это произошло в день, когда Совет Федерации РФ принял решение о разрешении ввода войск в Украину. Стало всё ясно, когда уже было видно людей с оружием в Симферополе, бронетехнику и так далее. У меня никогда не возникало сомнений, кто это был. Когда я при этом вижу президента России, который говорит, что это ополченцы и так далее, у меня не возникает никаких вопросов. Это первое. Второе: я считаю, что неправильно, когда в XXI веке меняются границы подобным образом. В-третьих, я не хотел, чтобы будущее моих детей и мое зависело от таким образом происходящих событий. Я не хочу, чтобы кто-то за меня, за мою семью, за моих детей решал, как им жить, во что им верить. При большом желании, конечно, я мог пойти на попятную, заявить об ошибочности своей позиции, но я не представлял, как мне жить с этим. Будучи религиозным деятелем, я считаю, что это неправильно – обманывать самого себя. Поэтому я поступил так, как поступали мои предки на протяжении долгой еврейской истории: если они не в силах изменить происходящее в обществе, тогда они должны найти то место, где готовы их принять, где они могут жить по своим законам. В Крыму продолжает существовать еврейская община, я со многими продолжаю общаться. Я вижу там определенные успехи. Но при этом, помимо возможности совершать еврейские ритуалы, для меня очень важно, чтобы присутствовала свобода мысли, которая выражается в свободе слова, в возможности во что-то верить, помимо узкорелигиозных вещей, в общечеловеческие ценности. Для меня это очень важно в том числе и как для религиозного человека. Поэтому я не видел возможности дальнейшего нахождения в Крыму, потому что ко дню референдума уже все было ясно. Референдум – это была просто некая формальность, которая уже закрепила свершившееся. К тому времени российские специалисты в различных отраслях жизнедеятельности уже были в Крыму и рассказывали, как перестраиваться на российский лад, – это было за несколько дней до референдума, то есть по сути решение уже было принято. А референдум – это всего лишь формальность. Для меня это не было искреннее волеизъявление людей, основанное на их внутреннем убеждении, законодательно подкрепленное. Поэтому не хотелось в этом участвовать.– И все это несмотря на то, что вы родились в России?– Да, безусловно. Русский язык – мой родной язык, русская литература – моя любимая литература, хотя я говорю на других языках, читаю книги не только русских авторов. Но я считаю, что то, что происходит сегодня в России, – это начало конца, к своему большому сожалению.– Начало конца режима или начало конца страны?– Время покажет. Но то, что это не приведет к хорошим последствиям для российского государства, – на мой взгляд, это факт

Источник - cursorinfo.co.il